СОЛИДАРНАЯ МОТИВАЦИЯ

Первая страница 1 2 3 4 5 6 Обсуждение теории СЛМ

III. ЭЛЕМЕНТЫ ОБЩЕСТВЕННОЙ МАКРОМОДЕЛИ И ИХ ХАРАКТЕРИСТИКИ.

редакция 11.2017

Завершив этап эволюции «биологической», переходим ко второму условному этапу формирования цивилизации - «социальному», на котором ранее полученная трёхэлементная микросоциальная модель индивидуума (теперь уже как неизменный субъект) начинает функционировать в облаке себе подобных, запуская процесс социализации. Результатом этого этапа должны стать общественные макрообразования (теория их самосборки и функционирования), самое крупное из которых – то, что принято называть обществом. Как уже говорилось, представление последнего в форме многомиллионного массива «биоэнергетических максимизаторов» было бы самой реалистичной моделью, но, также, и самой сложной, явно неработоспособной. Только комбинация минимального числа социальных макрообъектов и - субъектов, каждый из которых характеризуется минимумом интегральных параметров, даёт шанс получить работающую обществоведческую модель. Но устройство такой модели будет уже не столь очевидным, и потребует развёрнутого обоснования. (В чём и состоит суть второго этапа аналитического моделирования - чтобы из первой конфигурации, замечательной своей очевидностью, получить вторую - работающую).
Необходимый минимум биоэнергетических параметров, которыми должны характеризоваться создаваемые макрообразования, прямо следует из модели индивидуума, поскольку формируется объединением его соответствующих индивидуальных свойств/компонент: энергии, информационного ресурса и мотивации (интегрируемых по консолидирующейся человеческой массе в процессе макромоделирования). С конкретизации этой тройки мы и начнём.

1. ОБЬЕДИНЁННАЯ БИОЭНЕРГИЯ КОЛЛЕКТИВА.

По логике настоящей теории, стремление людей к объединению в согласованно действующие коллективы прямо вытекает из закона биоэнергетического преимущества. Согласно этому закону человеческий массив, консолидирующий свою биоэнергетику, получает явное тактическое и стратегическое преимущество перед массивом той же численности, но – разобщённым, «атомизированным», в жизнедеятельности которого отсутствует объединённая компонента.
В процессе этой консолидации, сложение первой из трёх индивидуальных компонент – энергии, является, преимущественно, технической задачей, с незапамятных времён успешно решаемой людьми без специальных «энерго-социальных» инструментов. Если коллективу удалось эффективно объединить две другие компоненты - информацию и мотивацию, то сложение энергетики происходит автоматически. Поэтому можно считать достаточной характеристикой/показателем объединённой энергетики коллектива простую сумму энергии его членов (с их инструментами), включаемых в общее действие.
Следующий параметр коллектива – информационный, уже не создаётся естественным суммированием соответствующих индивидуальных ресурсов. Например, простое объединение в одной бригаде сотни высокомотивированных плотников, с богатым индивидуальным опытом сбивания курятников, не создаст знание и организационные навыки - обеспечивающие постройку Кижей. По тем же причинам толпа одних только солдат не образует армию, хотя мускулатура, оружие и персональный опыт каждого бойца - остаются при них.
Когда небольшая бригада выполняет несложную, «прозрачную» работу с понятной всем целью, её члены способны вполне достоверно считывать «боковым зрением» данные о действиях друг друга и - микроколлектива в целом, успешно накапливая/поддерживая нехитрый общий трудовой информресурс, эффективно управляющий каждым из участников (обеспечивающий скоординированную работу). Также, эта немудрёная информация дает всем участникам достаточное знание об обрабатываемом предмете. Но с ростом коллектива, с усложнением работы, с углублением разделения труда – неизбежно наступает момент, когда отдельному работнику становится физически невозможно, между делом и без специального инструментария, самостоятельно представить/осознать картину производимого общего действия, сделать правильные выводы о необходимых маневрах своими усилиями/энергетикой и – возможных подчинённых. Поэтому накопление информации об объекте приложения усилий и об их результатах, а так же координация и анализ процесса в целом - становятся для большого коллектива отдельной серьёзной задачей, решения которой будут существенным образом влиять на его социальную структуру.
Для отражения в общественной макромодели механизма формирования коллективного информационного ресурса, рассмотрим две основные функции последнего – управление/координация коллективных действий и анализ (достоверное отражение/понимание той реальности, с которой данный коллектив взаимодействует, к которой прилагает свои усилия).

2. ДЕСПОТИЯ, ДЕМОКРАТИЯ, АНАРХИЯ.

Начнем с функции оперативного управления согласованными действиями человеческого коллектива, которая (в силу человеческой природы) реализуется единственно возможным способом: возведением иерархической пирамиды «информационных» работников (специальных или совместителей), обеспечивающей доведение инструкций/команд до каждого участника коллективных усилий и возвращающей к руководящей вершине пирамиды информацию о полученных результатах и реакциях. Чем массивнее такая пирамида, тем сильнее в ней проявляется вертикальное перераспределение компонент объединяемой биоэнергии - энергетическая составляющая опускается в основание иерархии, а информационная - концентрируется в вершине пирамиды. Вклад низов в общий коллективный результат становится всё менее информационным, а вклад верхов - все менее энергетическим/ физическим.
Вторая функция коллективного информресурса – интеллектуальная, отвечающая за анализ всего того, что стоит над сиюминутными оперативными задачами и действиями (определение интересов и стратегических целей, ради которых действует коллектив, его долговременная политика, понимание обстановки, среды и пр.). Первый вариант, когда интеллектуальная функция реализуется в рамках той же «информационной пирамиды», на вершине которой всю интеллектуальную работу делает управленческая верхушка («элита», в пределе представленная единственным вождём/деспотом, но чаще - элитной группой). Разум и мотивация этой верхушки управляют всем, что консолидируется в подначальном коллективе. Все остальные, «неэлитные» его члены служат лишь передаточными звеньями и исполнителями команд. Далее, для краткости, обозначим данную конфигурацию известным термином «деспотия».
Противоположным деспотии состоянием будет то, при котором интеллектуальная функция выполняется разумом всего коллектива (включая, разумеется, и его координирующую верхушку, но уже в статусе равноправного члена). В данном состоянии определение общего интереса и принятие решений (прежде всего – стратегических, кадровых) – производятся членами членами коллективного разума через их информационное взаимодействие, независимое от управленческой иерархии. То есть, «думать» такая масса способна только через открытую дискуссию, через мозговой штурм посредством общедоступных средств массовой информации (СМИ) и публичное соревнование персон и идей, официальные победители которого либо сами поднимаются на вершину управленческой пирамиды, либо формулируют директивы, принимаемые действующими начальниками к безусловному исполнению. В противном случае, если информационный обмен между членами коллективного разума берёт под контроль управляющая верхушка (оперативное руководство), стратегическое управление быстро становится деспотическим, а коллективный разум – фикцией.
Логично именовать недеспотическую информационную систему - «демократической». Только демократическими процедурами возможно обеспечить устойчивое функционирование коллективного разума, управляющего консолидированной биоэнергией своих носителей, в их же коллективных интересах (согласно их объединённой мотивации).
Для охвата создаваемой моделью всего пространства состояний человеческой массы, обозначим третью социальную конфигурацию, принципиально отличающуюся от демократии и деспотии полным отсутствием в её человеческой основе каких-либо коллективных действий, ресурсов и, соответственно, предмета для осмысления объединённым разумом. Назовём такую конфигурацию «анархией». Любая деятельность в анархическом социуме, включая и интеллектуальную, совершается индивидуумами строго самостоятельно, при нулевом уровне консолидации.

Чтобы нагляднее отразить взаимосвязь введённых выше понятий, используем координатную плоскость ( рис. 1), где по оси абсцисс распределяется степень централизации/консолидации общества (удельный вес в его суммарной биоэнергетике составляющей объединённой, управляемой централизованно, прежде всего – государственными структурами). Эта централизация изменяется от нуля (от полной анархической атомизации) до максимума, соответствующего единой общественной госмонополии, выполняющей все основные виды деятельности и включающей всё трудоспособное население. По оси ординат будет откладываться процент граждан, участвующих в коллективном управлении консолидированной биоэнергией своего общества.
Хорошо видно, что не только уровень деспотии, но и уровень демократии – будут непосредственно зависеть от значимости/весомости объектов (от доли консолидированной этими «кратиями» общественной биоэнергии) находящихся, соответственно, под авторитарным или коллективным управлением. Соответственно, все теоретически разрешённые формы режимов власти (включая и - реальные) окажутся в треугольнике 0-1-2.
Например, если анархисты регулярно устраивают всеобщие, прозрачные, честные выборы своего чисто формального предводителя, абсолютно прозрачного и подотчётного, но при этом ничем не управляющего за неимением соответствующих структур (потому они и анархисты) то этот потешный режим будет не демократией, а её анархической фикцией, расположенной в точке 0. Там же, кстати, окажется и такая же бутафорская, но – деспотия, когда номинальный вождь анархистов назначает сам себя и правит неизвестно чем (например – движением звёзд)) совершенно непрозрачно, своевольно, несменяемо, в реальности никак не влияя на степень царящей в обществе атомизации.
Поэтому, кстати, буквальное следование крайне популярному сегодня либеральному лозунгу – «даёшь как можно меньше государства» - на деле будет означать не только автоматическое сокращение степени возможной деспотии (против которой этот лозунг традиционно обращают), но и такое же неизбежное сокращение демократии, в обоих случаях в пользу нарастания анархии (движения общества в точку «0» рис.1). Естественно, никому из пропагандистов разгосударствления анархия не нужна. Они лишь пытаются изменить баланс политических сил в пользу крупных зарубежных игроков (прежде всего - частных корпораций и «общественных» организаций, которые, как клянутся те же пропагандисты, никакого отношения ни к какому государству на имеют). Лозунг же работает на установление неоколониальной, компрадорской деспотии (поскольку иностранные госучреждения и корпорации, замещающие своими клиентами/представителями сокращаемый госсектор, физически находятся вне всяких демократических механизмов приобщаемых подобным образом к либерализму туземцев, а экономические ресурсы первых многократно превышают конкурентные возможности местного частного производства).
Возвращаясь к разрешённым состояниям общества. Все три крайности: абсолютная единоличная власть (предельная деспотия), полное, равноправное народовластие (предельная демократия) и максимальная анархическая атомизация общества - тем или иным образом конфликтует с природой человека и с условиями реальной земной ноосферы/биосферы, поэтому приближение к каждой из крайних состояний влечёт экспоненциально растущие издержки и возможно только искусственно, под сильным внешним затратным воздействием. Область же значений самостоятельно реализуемых, совместимых с естественными условиями обитания и жизнедеятельности, будет находиться в средней части треугольника 0-1-2 (рис. 1), ограничиваясь следующими тремя обстоятельствами.
Во-первых, всегда существует давление на общество внешних и внутренних агрессивных факторов, требующих производства компенсирующих общественных благ (с сильным положительным эффектом от масштаба производства). Что не позволяет понижать централизацию общества ниже определённого предела; слишком приближаться к анархии, сдвигаясь влево по оси ординат. Противоположный сдвиг вправо к максимальному значению централизации может условно достигать 100% (в точке 1), если трактовать социалистический режим как единую госмонополию (образца - СССР, КНДР, Кубы и других стран «реального социализма»).
Второе обстоятельство - физическая невозможность устойчивой конфигурации абсолютно-единоличной власти (когда верховный правитель волен сколь угодно долго проводить политику, комфортную только ему одному, явно идущую вразрез с интересами и целями всех остальных граждан). Возможно, во времена незапамятные, в примитивном и сильно религиозном обществе, поколения «помазанников божих» могли тиранить бесправных граждан-фанатиков. Но уже, как минимум, пару веков любому правящему самодуру не удержать в подчинении многомиллионное развитое общество без измеряемого миллионами же репрессивно-управленческого аппарата (пресловутое – «одна половина страны сидит, а другая - её охраняет»). Штат этого колоссального аппарата, полностью разделяющий цели и методы вождя-деспота (та «свита», которая «играет короля» - номинального носителя абсолютной власти) неизбежно будет увеличивать степень коллегиальности деспотического режима (понижать деспотичность) в любом мало-мальски развитом обществе. Максимум полномочий, доступных современному «антидемократу» – статус главного координатора, арбитра и «лица» (как Путин, Лукашенко или любой другой сильный лидер, за которыми хотя и остаётся последнее слово, но набор и приоритет этих слов всегда определяется солидарным интересом многочисленного коллектива «слуг народа», на которых опирается данный вождь/лидер).
И последнее, третье обстоятельство, задающее верхнюю границу (на оси ординат - максимально достижимый уровень народовластия) - специфика процедур реального демократического самоуправления. Прежде всего это - низкая скорость и высокая трудоемкость принятия рещений. Из-за которых оперативное управление, требующее быстрой, с минимальными издержками, реакции на поток событий – всегда строится деспотичным (централизованным и единоначальным), даже если оно совмещается с развитой демократической системой принятия решений стратегических, «терпящих отлагательства».
Кроме того, даже в обществе с самыми сильными демократическими традициями значительная часть рядовых граждан политически пассивна, не принимает заметного участия ни в процессе самоуправления, ни в общественном контроле за выборными начальниками (госэлитой), ни в отстаивании каких-либо общих интересов (даже если она прилежно ходит на выборы). Причём, политически активная часть может делиться на группы специфических солидарных интересов (в силу социального, профессионального, территориального и пр. деления-расслоения). Например, хорошо известны и многократно описаны разногласия трёх категорий граждан: землевладельцев-аристократов, буржуазии, пролетариев. Дабы свой интерес эффективно отстоять, а неудобные, чужие – ущемить, каждая из этих социальных групп стремилась распространить своё влияние на государственную власть, протолкнуть на ключевые госэлитные посты своих ставленников, как можно дальше отодвинуть от руля госмашины противников, чтобы в пределе стать монопольным владельцем централизованных институтов общества (государства).

3. БЛАГО, СОБСТВЕННОСТЬ И ТИПЫ МОТИВАЦИИ.

Даже самая приблизительная оценка факторов, задающих положение конкретного коллектива/общества в треугольнике 0-1-2 (рис.1), указывает на существенную роль личной мотивации людей (в дополнение к чисто информационным резонам), к которой сейчас и перейдём.
Специфика объединения по массиву исполнителей коллективного действия последнего, третьего компонента хомо-сапиенса – мотивации (точнее – возбуждение в членах коллектива однонаправленной, общей мотивации) состоит в том, что от человека мотивация неотделима, её источник/центр всегда находится внутри хомо-сапиенса. Чем человек отличается, например, от ройных насекомых, управляемых поступающими извне химическими сигналами. Для насекомых источник феромонов выполняет роль внешнего генератора мотивации (источника безусловно выполняемых директив).
Для нормального, незомбированного человека отсутствует механизм жесткого внешнего управления. На любые входные сигналы, не относящиеся к рефлекторным, такой человек реагирует всегда «разумно», пропуская их через свой индивидуальный механизм принятия решений. На этот механизм извне можно только повлиять, его можно скорректировать, но нельзя заменить инструментом или воздействием другого человека. Поэтому, какой бы сплочённый и добросовестный коллектив работники не составляли, кроме сигналов/инструкций начальников и коллег, они должны взаимодействовать ещё и с некой биоэнергетической сущностью, создающую в них требуемую мотивацию.
Как уже говорилось, мотивирующий механизм основан на возбуждении ощущений/удовольствий, которые прямо или косвенно являются реакцией на потребление хомо-сапиенсом широкого спектра сущностей, традиционно именуемых «благами». (Популярные обществоведческие теории не могли пройти мимо такого ключевого поведенческого феномена как человеческая мотивация, поэтому, для доходчивости изложения, есть смысл заимствовать у них некоторые привычные понятия и термины, из категории наиболее общеупотребительных). Принося своему потребителю удовольствия (которые запоминаются, проецируются, облекаются в абстрактные понятия и связываются эмоционально с сопутствующими им действиями) блага мотивируют человека к действиям по их созданию/приобретению/потреблению.
Сегодня в общественном мнении господствует трактовка благ, изложенная в классической экономической теории (далее, для краткости, будем именовать её КЭТ). Последняя делит все мыслимые блага на две категории. На блага «частные» - способные делиться между потребителями, ограниченные по объёму и потому побуждающие людей к соперничеству, создавая при употреблении минимум внешних эффектов (кто сам съел, тот - сыт, а остальные - даже не заметили). Вторая категория - блага «общественные» - физически неделимые, в потреблении не ограниченные, соперничество потребителей не создающие, сами по себе являющиеся сплошным внешним эффектом (разбойника поймали, повесили и все вздохнули спокойнее, употребив тем самым благо повышения собственной безопасности).
По логике КЭТ, создавать в людях мотивацию к действию способно только стремление/соревнование за блага частные. Блага же общественные человека мотивировать не способны, так как эти блага, когда будут созданы, и так всем достанутся, кто над ними трудился, и кто отлынивал. Следовательно, производство благ общественных должно быть передано специальному учреждению – государству, которое способно их производить благодаря праву силой/принуждением собирать с общества налоги, оплачивающие выпуск «нечастных» благ, далее предоставляемых всему обществу. Блага же частные государству производить нет смысла (и даже вредно), поскольку, в силу их потребительской специфики, всегда найдутся желающие произвести их частным порядком, чтобы лично употребить или поставить на рынок для обмена на другие частные блага, а конкуренция на рынке выявит самых эффективных производителей.
Суть ошибки КЭТ в классификации благ (точнее, сознательного шулерства «классических экономистов») состоит в том, что данная теория категорически не желают замечать огромный массив благ, которые, с одной стороны, не являются частными (поскольку характеризуются вышеупомянутыми - неделимостью, несоперничеством и максимумом внешнего эффекта), а с другой - не являются и общественными (поскольку предназначены и создаются не для всех членов общества, а лишь для его части, зачастую весьма небольшой).
С незапамятных времён (с началом земледелия, с уходом человечества от охоты и собирательства) все мало-мальски развитые общества обзавелись социальной структурой, выделив господствующую социальную группу (общественный класс), которая стала монопольно распоряжаться государством - инструментом своего классового господства, находящимся в коллективной собственности господ-«одноклассников». Соответственно, и производимые таким государством блага, в основной своей массе, стали не – общественными, а - классовыми.
Обделённым «нечастными» благами членам общества, которым не повезло войти в господствующий класс, лучше не напоминать о «спецобеспечении» господ благами государственной выделки, поэтому официальная идеология (сегодня повсеместно базирующаяся на КЭТ), все «нечастные» блага гуртом записывает в категорию «общественных», накладывая табу на любые их промежуточные разновидности. (Тема общественных классов, включая и их господствующие подвиды, ниже будет раскрыта подробнее, в разделе общественных макрообъектов.)
Благо «общественное» является предельным случаем блага «нечастного» (тот редкий случай, когда его потребителями в равной степени выступают все члены общества). Куда более распространены блага промежуточные между частным и общественным, для идентификации которых используем новый термин - «солидарные». Ими будут именоваться такие блага, которые обладают всеми свойствами благ «нечастных», но производятся для членов ограниченного потребительского коллектива/слоя, составляющих только часть общества. Соответственно, человеческое стремление к созданию подобных благ будет именоваться «солидарной мотивацией», а их потребление будет вызывать «солидарное удовольствие/удовлетворение».
Ключевое, оригинальное положение/утверждение изложенной здесь теории заключается в констатации способности солидарных благ мотивировать человека (хотя и с определённой спецификой, принципиально отличающей солидарную мотивацию от мотивации благами частными). КЭТ и буржуазная идеология в целом - такую способность всячески отрицает. Непримиримый оппонент последних – марксизм-ленинизм (другое популярное лженаучное обществоведение) бросается в другую крайность, не только признавая существование солидарной мотивации (определяя её как мотивацию классовую), но и - назначая её предельную форму – мотивацию общественными благами – основой «конца истории» - грядущего коммунистического общества (все члены которого должны производить только блага общественные и ими же устойчиво мотивироваться, как это, якобы, заложено в изначальной человеческой природе, неиспорченной частной собственностью и разделением труда).
Кроме «солидарного», есть основание ввести новый термин и для обозначения тех благ, которые КЭТ именует частными (вместе с возбуждаемой ими мотивацией). В соответствие со сложившимися стереотипами, «частное» принято противопоставлять «государственному» и «общественному». Но, как только что было показано, последним двум качествам «солидарное» становится эквивалентно лишь в предельном случае, из-за чего возможна путаница в тех ситуациях, когда солидарное благо будет ошибочно восприниматься как частное (поскольку потребляется необщественно, особенно, если и произведено негосударственно).
Мало того, возможны ситуация, когда блага государственной выделки оказываются потребляемыми частным образом (в смысле – не общественно, и даже - не солидарно). Например, когда их выпускают госучреждения под персональные нужды и потребление отдельных членов деспотической государственной элиты. Поэтому, чтобы не совершать излишнего насилия над привычной системой понятий (не ломать сложившиеся логические пары: «частное = негосударственное», «общественное = государственное»), введём новый термин – «либеральное», которым будем именовать все частные, несолидарные, включая и необщественные блага (Есть и другие аргументы за логичность «либерального» наименования, о которых чуть ниже). Соответственно, модель хомо-сапиенса, включающую мотивационный фактор (действующий в диапазоне «солидарное – либеральное»), логично именовать солидарно-либеральной моделью (далее сокращённо - СЛМ).
Последний важный термин/понятие, заимствуемый из КЭТ, используемый в описании процесса социализации – «собственность». На биологическом этапе эволюции, для функционирования модели человека примитивно-асоциального, не обремененного инструментами и сложными взаимоотношениями с соплеменниками, (обладавшего минимумом внешней биоэнергии, доступной в наиболее простой её форме) параметр/характеристика собственности был не актуален. Также, не было необходимости и в понятии «блага», поскольку без большой ошибки можно было рассматривать, непосредственно, удовольствие - и как цель, и как прямой/непосредственный результат любого успешного действия, с соответствующим, всегда положительным изменением личной биоэнергетики. (Последняя у доисторического труженика-индивидуала была всегда минимальна, на грани выживания, поэтому извращённые, непродуктивные удовольствия, ведущие к потере биоэнергии, ему не грозили, да и отчуждать у такого труженика было особо нечего). Но ситуация кардинально меняется на втором, социально-инструментальном этапе, когда хомо-сапиенс оказывается в коллективе, имеющем иерархическую структуру, когда реализуются разные типы мотивации, причём существенная доля биоэнергии отчуждается от человека инструментами, управленческой иерархией, эксплуататорами – отчего принадлежность/собственность носителей/сосудов биоэнергии, в том числе и объединённых макросоциальными объектами, становится необходимым системным показателем.
Для иллюстрации введённых понятий и связанных с ними закономерностей, рассмотрим взаимодействие факторов и состояний человеческой массы (предметов этих понятий), при последовательном нарастании её социальности. Начнём с «социального нуля», с полной анархии, когда все индивидуумы действуют по отдельности, кустарно (каждый сам себе хозяин, начальник и подельник). Очевидно, что деятельность каждого такого работника будет специфична прежде всего тем, что любые его результативные действия создают либеральные блага, предназначенные для личного потребления/удовлетворения их создателя (непосредственно или через эквивалентный обмен), и находятся в его либеральной(частной) собственности. Масса подобных благ, производимая в ходе такой деятельности, всегда будет прямо пропорциональна биоэнергетике исполнителя, помноженной на уровень его мотивации. Также, эта масса будет однозначно определять и степень его последующего потребительского удовлетворения (при употреблении или обмене/реализации этих благ).
Поэтому, между индивидуальными действиями и результирующими удовольствиями самостоятельного работника-кустаря всегда будет существовать максимально надёжная положительная причинно-следственная связь, стимулирующая (через механизм проецирования) формирование здоровых «трудовых» удовольствий, способствующих росту биоэнергетики индивидуума (Накопил больше биоэнергии и сделал эффективнее работу - имеешь больший уровень удовольствия, однозначно соответствующего результатам труда. А если - голый, дурак и лентяй - будешь иметь «железный» стимул исправиться - устойчивый и глубокий «чувственный» минус.) Что и является сутью либеральной мотивации: в случае успешной деятельности усердие работника-либерала будет самоподдерживаться и усиливаться естественным образом (без каких-либо внешних воздействий и социальных инструментов). Кроме того, тот факт, что состояние кустаря-индивидуума является наиболее независимым (свободным от влияния действий/состояний других индивидуумов), ещё один веский аргумент за определение его состояния «либеральным».
Теперь поднимемся от кустаря-единоличника на один шаг вверх по координате социальности, к минимальному трудовому коллективу, состоящему из двух работников. Очевидно, что эта пара тоже всегда будет мотивироваться/трудиться вполне либерально (их потребительские доли всегда будут пропорциональны личным усилиям - и в планах, и в реальности) поскольку трудовой процесс микроколлектива предельно прозрачен и оба будут волей-неволей соизмерять свой вклад с делёжкой результата, а также - наблюдать за усердием компаньона. По этой же причине всегда будут либеральны: собственность такого микроколлектива, потребляемые его членами блага, прививаемые в таком коллективе «ценности» (стереотипы поведения, например, семейные).
Если микроколлектив неравноправный, например, состоящий из хозяина и раба, то либеральность факторов его деятельности сохраняется. Хозяин здесь выступает в роли кустаря с живым инструментом, поэтому его труд будет идентичен вышеописанному единоличному. Либерально будет трудиться и раб в силу жесткой (в меру наблюдательности и справедливости хозяина) связи между рабскими усилиями и полученным за них пайком/розгами. Понятно, что «либеральность» применительно к рабу звучит несколько странно, но в используемой трактовке популярного термина первична не абсолютная свобода (ширина спектра допустимых действий), а независимость результата собственных действий от посторонних факторов (максимальная степень его определённости, в разрезе индивидуального поведения). Либерально трудящийся раб максимально ограничен в спектре своих действий и, соответственно, в номенклатуре зарабатываемых благ, но ему гарантировано получение результата от сделанного им выбора (между усердием и бунтом, между пайкой и розгами). И наоборот, чем случайнее связь между личным выбором и результатом (чем сильнее она зависит от посторонних факторов), тем данный труд становится менее либеральным.
Дальнейшее увеличение социализации (рост размеров коллектива) по уже изложенным основаниям неизбежно приводит к прогрессивно нарастающим искажениям циркулирующей в нём информации, как управленческой, так и отвечающей за соответствие вознаграждений затраченным усилиям. Потеря этого соответствия логично разрушает либеральную мотивацию членов коллектива - чем больше становится неопределённость в вопросах - сколько человек вложил в общее дело и сколько он должен лично за это получить – тем меньше остаётся в результатах его труда побудительной силы. Восстанавливается потерянная мотивация членов большого коллектива тем же инструментом, что и теряемая естественная самоуправляемость - созданием и совершенствованием управляющей иерархии. К которой лишь добавляется ещё одна функция - контрольно-распределительная. (Состоящая в надзоре за вкладом каждого из членов коллектива в общий результат, пропорционально которому выплачивается вознаграждение.) В меру точности соответствия между вкладом и вознаграждением возникает либеральная трудовая мотивация членов коллектива, уже не зависящая от его размера.

4. ЗАКОНЫ ПОВЕДЕНИЯ СОЛИДАРНО-ЛИБЕРАЛЬНОГО ИНДИВИДУУМА.

Контрольно-распределительная функция управленческой иерархии коллектива, призванная поддерживать у работников естественную, либеральную мотивацию, достаточно затратна. Издержки на поддержание её эффективного функционирования тем выше, чем многочисленнее контролируемая масса исполнителей, чем сложнее и разнообразнее их работа, чем точнее должен отслеживаться вклад и вознаграждение каждого из участников. Но если работники готовы трудиться за благо солидарное (если они этим благом в достаточной степени мотивируются), то функция принудительного контроля-распределения становится излишней, поскольку распределяется солидарное благо само (автоматически и оптимально - поровну или по потребности) вне зависимости от индивидуального трудового вклада работников. Соответственно, экономия на упраздняемой структуре даёт коллективу, способному поддерживать мотивацию своих членов нелиберальным вознаграждением, существенное биоэнергетическое преимущество относительно такой же макроструктуры, но - организованной/мотивированной либерально. Тоже самое происходит и в любой человеческой массе, которая находит способ создавать полезный для всех продукт (состояние, условия, благо и пр.) не принуждая конкретно каждого из её членов, не отслеживая его созидательного действия.
Обобщает данное важное свойство «неестественной», солидарной мотивации третий закон теории СЛМ - закон «солидарного преимущества»: КПД/эффективность солидарно мотивированного коллектива всегда выше чем аналогичного (по численности, ресурсам и задачам), мотивированного либерально. Причём, абсолютный биоэнергетический выигрыш от солидаризации нарастает прямо пропорционально размеру коллектива.
Из логики работы поведенческой модели «биоэнергетического максимизатора» следует, что система удовольствий человека, испытывающего значительный дефицит биоэнергии, всегда будет положительно реагировать на любое приращение последней. В свою очередь, эти положительные ощущения/удовольствия всегда будут всегда проецироваться на обеспечивающие их действия (даже на самые косвенные и солидарные), а также на просто – сопутствующие, вплоть до связанных с результатом фантастически, вроде религиозных ритуалов. Поэтому, в ситуации критичного биоэнергетического баланса коллектива, когда любое его улучшение или ухудшение сразу ощущается членами на собственной шкуре, поддержание высокой мотивации и самоотдачи происходит без дополнительных затрат на персональное стимулирование, если возможна успешная индивидуальная работа каждого за общее улучшение и против общего-же ухудшения (то есть, за благо солидарное, которое нельзя «съесть» больше чем другие, которое благотворно отражается на всех без исключения членах коллектива). И чем глубже биоэнергетическая яма, из которой общими усилиями постепенно выкарабкивается коллектив (с постоянным ощущением подъёма каждым из его членов, или даже – иллюзии такого подъёма), тем устойчивее и естественнее будет солидарная мотивация каждого из действующих лиц.
История изобилует примерами социумов, выживавших в неблагоприятной, экстремальной среде благодаря постоянным солидарным усилиям сограждан, совершаемых ими в критически важных сферах общественной жизнедеятельности. Успехи или провалы этих усилий, отражавшиеся на жизненном уровне каждого, автоматически воспитывали устойчивый солидаризм (через реакцию на неизбежное, понятное и ощутимое для всех ухудшение, наступающее вследствие уклонения части сограждан от исполнения солидарного долга, или – на улучшение – при общем успехе). Как правило, кроме, собственно, повседневной работы, создававшей в обществе бедолаг солидарное «фоновое» благо, компенсирующее негативные факторы до приемлемого уровня, человеческий разум создал и специальные идеологические инструменты (религии, обычаи, общественные институты и пр.), помогавшие воспитывать в поколениях «экстремалов» стабильно высокий солидарный настрой. Через предельно развитые свойства человеческого сознания – абстрагирование, проецирование и обмен – подкрепляемые беспощадной житейской практикой, создавались сложные мотивационные химеры, работающие крайне эффективно.
Но в той же истории полно примеров, когда ослабление жёсткой связи между солидарными усилиями и потребительским удовлетворением (благодаря созданным этими усилиями солидарным благам, понижающим степень экстремальности) вело к разрушению солидарной трудовой мотивации. Этот закономерный откат к либеральной мотивации прямо вытекает из логики работы «чувственно-проекционного» механизма хомо-сапиенса, ориентированного, прежде всего, на приумножение чисто индивидуальных, физиологических «прелестей», привязанных к таким жизненно необходимым функциям, как: полноценное питание, передача потомству своих генов, личная безопасность и т.п. Реализуясь через врождённый набор чисто индивидуальных «животных» реакций/удовольствий, действующих непосредственно на эмоциональный фон человека, этот механизм постоянно толкает его к либеральным поведенческим стереотипам, к «гребле под себя» в противоположную солидарным ценностям и практикам сторону.
То есть, солидарная мотивация оказывается крайне склонной к угасанию, к вытеснению самоотверженной работы на общее благо усилиями противоположного типа - либеральной борьбой каждого с каждым за кусок пожирнее (из солидарного «котла») и за работу полегче (в частности - за наиболее тёплое и статусное место в управляющей иерархии). Именно в этом заключается логичное поведение нормального «чувственного» рационалиста, который за любое своё действие требует поощряющее удовольствие, стараясь весьма изобретательно и беспринципно свести издержки первого к нулю, а персональное вознаграждение устремить в бесконечность.
Тот факт, что успешная либеральная деятельность соответствующую ей мотивацию укрепляет и фиксирует в поведенческой схеме, тогда как мотивация солидарная, напротив, предельно критична к результативности усилий и фоновым условиям, отражён в четвёртом законе теории СЛМ - законе «хронического либерализма», гласящем, что: нормальный человек в нормальных условиях всегда стремится/движется к состоянию «либерала», и только устойчиво-экстремальные условия жизнедеятельности его социума прививают человеку солидарную мотивацию.
Где под «нормальными условиям» понимается достаточный запас/приток биоэнергии, позволяющей социуму пренебречь выигрышем от солидаризации в пользу более естественной и надёжной, но и более затратной либеральной мотивации. Когда же условия «ненормальны», когда этот выигрыш критичен, люди демонстрируют способность переходить от шкурной, либеральной мотивации к «экстремальному солидаризму», что можно рассматривать как важное эволюционное приобретение, повышающее выживаемость вида и реализуемое с определённого, достаточно высокого, уровня развития стайно-обучаемых.
(Вполне, кстати, логичный элемент эффективной тактики коллективной охоты и совместной защиты от хищников. Например, красные индийские волки успешно нападают на тигра, при этом гарантированно теряя часть стаи, но получая в награду его охотничью территорию и тушу. Соответственно, поведенческий механизм человека (эволюционирующего биоэнергетического максимизатора) также включает способность в экстремальных ситуациях нейтрализовывать эгоистичный индивидуализмм - не только через рационального осознания необходимости солидарного поступка, но и за счёт «инстинктивной самоотверженности». Ведь эволюционная рациональность поведения, типичная для напряженного периода «биологической» межвидового противостояния и ведущая людей к заслуженной победе, весьма близка к солидарной мотивации – когда все работают на общий результат, на выживание вида и продолжение рода, и совместно этим результатом поощряются, даже - павшие в схватке.)
«….Тот парадокс, что альтруизм можно найти почти во всех животных сообществах, был объяснен Гамильтоном (Hamilton, 1963) в теории родового отбора… Родовой отбор или внутренняя согласованность показывает, что особи внутри вида будут иметь наибольший успех в воспроизводстве, если станут помогать сородичам так, что выгода реципиента (получающего помощь) будет значительно превышать затраты/ущерб для донора. Математически эта идея выражается в неравенстве К > 1/r. Для отбора генов альтруизма К должно быть больше обратного r, где r - коэффициент отношения реципиентов к альтруисту. Так как родные братья и сестры имеют r = 1/2, животное не нарушит репродуктивную адекватность, если пожертвует жизнью для спасения двух своих братьев (сестер)….»*
В завершении раздела перечислим главные понятия солидарно-либеральной макромодели человеческой массы:
1. Либеральные блага (аналог т.н. «частных благ») – которые, благодаря делимости и соперничеству потребителей, будут доступны конкретному потребителю всегда пропорционально его затраченной биоэнергии и уровню мотивации (направленных на получение этих благ).
2. Солидарные блага - предоставляемые поровну или по потребности членам определённого коллектива, по факту одного лишь участия в нём (в предельном случае становятся благами общественными).
3. Либеральные и солидарные удовольствия - результат потребления, соответственно, либеральных и солидарных благ.
4. Либеральная/солидарная трудовая мотивация - стремление к соответствующему благу, побуждающее либеральное/солидарное действие.
5. Либеральная/солидарная собственность - результаты/инструменты/ресурсы субъектов, занятых соответствующей деятельностью, с использованием - первой.
6. Либерал - человек, склонный к либеральной мотивацию. (Действующий только тогда, когда он либерально мотивирован - либо создаёт своё собственное либеральное благо/удовольствие, либо - видит таковое в перспективе).
7. Солидарист - солидарно мотивированный создатель солидарных благ.
8. Паразит - потребитель солидарных благ, уклоняющийся от солидарных действий.
9. В любой «либеральной» сущности (факторе или свойстве) первична максимальная степень зависимости между личным усилием работника и получаемым за труд благом/удовольствием, а не минимальное допустимое число коллективно занятых (ультралиберал может трудиться и в миллионном иерархическом коллективе себе подобных). Соответственно, в любом «солидарном» качестве будет первично отсутствие непосредственной связи получаемой доли вырабатываемых благ с индивидуальным усилием, а вовсе не циклопические масштабы коллективного действия (вполне солидарный коллектив может объединять и десятки работников).

5. СУЩЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПОВЕДЕНИЯ СОЛИДАРНО-ЛИБЕРАЛЬНЫХ МАСС.

Используя полученное представление хомо-сапиенса (поведенческую модель кванта социальных процессов и состояний), определим основные факторы и сформулируем законы, управляющие созданием в массе этих квантов общественных конфигураций (макрообъектов - взаимодействующих, эволюционирующих, конкурирующих за место под солнцем).
Как уже говорилось, чем тяжелее экстремальнее, условия жизнедеятельности, тем сильнее они мотивируют людей к солидарной деятельности, заставляют их консолидироваться и организовываться по понятным функционально-биоэнергетическим основаниям, а те общества и группировки, которые это делают наиболее успешно, получают конкурентное преимущество. Но сама по себе солидарная мотивация (одна только массовая готовность жертвовать личным ради общего, не от хорошей жизни) не является необходимым и достаточным основанием успешных коллективных действий, гарантией того, что образуемые солидаристами коллективы всегда будут согласованными усилиями последовательно добиваться максимально достижимой (в конкретных природно-исторических условиях) общей и личной биоэнергетики, что все солидарные массы двинутся по пути социального прогресса/эволюции одним кратчайшем маршрутом.
Прежде всего, по закону хронического либерализма, чем весомее плоды солидарных усилий, чем больше каждый из участников начинает получать из наполняющегося «общего котла», тем скорее и естественнее у них утрачивется мотивация к дальнейшей работе на общее благо. Автоматически, «природно», в комфортных условиях солидарная мотивация не поддерживается (не воспроизводится), поэтому эволюционное преимущество получают те общества и группы, которые раньше других создадут инструменты искусственной солидаризации (поддержания, на сколько это возможно, уровня производства солидарных благ силами их потребителей, уже живущих достаточно комфортно).
Вышеупомянутые свойства человеческого сознания – предельная способность к абстрагированию, проецированию и обмену – позволяют создавать такие инструменты. Совокупность последних, а так же - результатов их применения (в поведенческой сфере) – более всего соответствуют известному термину/понятию «культура». По логике теории СЛМ, любая из культур является результатом соединения в её носителе - «человеке культурном» - трёх компонент: информации, энергии и мотивации - относящихся к определённому виду деятельности, к области данной культуры. То есть, индивидуум обладает определённой культурой только тогда, когда он физически может производить относящиеся к ней действия (усилия), знает как их выполнять и имеет на то соответствующее устойчивое желание/мотив (получает удовлетворение не только от конечного результата данных усилий, но и от их выполнения как таковых).
Отсутствие любого из этих трёх факторов лишает человека соответствующей культуры. Например, хронический инвалид, всё знающий об утренней зарядке и желающий её делать, но не имеющий на то физической возможности – физической культурой не обладает. Равно как и – лентяй, достаточно подкованный теоретически и физически годный к упражнениям, но - не имеющий достаточной мотивации (не испытывающий удовольствия от процесса).
Будучи типичной, неотъемлемой составляющей человеческой жизнедеятельности, любая культура подчиняется законам СЛМ. Что, в частности, выражается в простой зависимости между фоновой биоэнергетикой социума и характером его культурной трансформации (развития или деградации). Если общественная среда биоэнергетически остро дефицитна, то по законам «предельного комфорта» и «солидарного преимущества» - все культурные приобретения населяющих её бедолаг будут направлены, исключительно, на улучшение их биоэнергетического баланса и минимально – на расточительные удовольствия, этот баланс ухудшающие. Во-вторых, эти приобретения будут относиться, в основном, к категории солидарной деятельности и минимально – к либеральной. Признаком же большей «культурности» напряжённо выживающего сообщества относительно других стай/племён, помещённых в те же условия жизнедеятельности, будет его лучший биоэнергетический баланс (Весь его культурный набор будет биоэнергетически положителен. Например, танцы и ритуальные состязания дикарей, являющиеся тренировками для охоты или войны, или - отбором наиболее достойных женихов).
По мере развития общества и уменьшения дефицитности среды обитания, по закону хронического либерализма, новые приращения культуры будут, во-первых, всё более индивидуальны/либеральны и всё менее солидарны, во-вторых, всё более индивидуально-чувственны и всё менее эффективны/положительны биоэнергетически. В предельном же случае, в среде сверхкомфортной, вектор естественного развития человеческой культуры будет направлен строго в направлении приращения индивидуальных удовольствий, вне зависимости от их биоэнергетического эффекта (пусть даже - абсолютно разорительного и разрушительного, вроде наркотиков). Соответственно, теперь более «культурным» будет тот из пресыщенных социумов или социальных слоёв, члены которого получают большую сумму удовольствий (в основной своей массе уже – биоэнергетически отрицательных, зачастую - искусственно привитых, воспитанных соответствующей «высококультурной» средой).
Разновидность культуры (одна из - основных, изначальных), относящаяся к регуляции сферы общественных отношений/действий, известна как «мораль». Применительно к моральным принципам/устоям, вышеописанный механизм трансформации по биоэнергетическим основаниям работает точно так же, как и для прочих культур. Возникает мораль (первоначальная, дикарская) как частная реализация естественного стремления доисторического социума к улучшению своей тощей биоэнергетики через регламентацию и оптимизацию межличностных отношений. Что решается средствами, прежде всего, солидарными (как наиболее эффективными в экстремальных условиях), поэтому в основу «морали выживания» ложатся: консолидация, взаимовыручка, альтруизм, безропотное выполнение общих строгих правил (всё то, что принято относить к традиционным общественным отношениям, характерным для архаических укладов). Наградой же доисторическому социуму, успешно внедряющему такую традиционно-солидарную мораль, служит его выживание и развитие, опережающее аморальных конкурентов.
Далее, по мере развития цивилизации и создания всё более высоких общественных иерархий, возникает и последовательно усиливается дифференциация биоэнергетики – нижние народные слои продолжают испытывать дефицит, в то время как господствующие социальные слои и правящая верхушка - уже насыщаются и пресыщаются. Соответственно, автоматически начинает дифференцироваться и мораль – внизу труженики живут как и раньше, по строгим традиционным правилам – сплочёнными, богобоязненными общинами, а в верхних слоях общества формируется специфичная культурная среда с соответствующей моралью - антисолидарной, эгоистичной.
То есть, согласно настоящей теории, какая-либо часть общества отказывается от традиционно-солидарной морали в пользу либерального индивидуализма не потому, что её сознание подвергается злонамеренной манипуляции и порчи, а потому что на людей перестаёт давить пресс обстоятельств, перестают эффективно действовать созданные предками механизмы культурной солидаризации, и либеральная человеческая натура берёт свой. Так уж устроен нормальный человек – комфорт превращает «традиционного» солидариста в «современного» индивидуалиста-либерала всегда и везде, не спрашивая ничьего желания.
Самый свежий пример утраты солидарной культуры в целом, и солидарной морали – в частности (по причине массовой либеральной деградации) – разрушение коммунистической идеологии во всех слоях советского общества, сверху до низу. Что стало главным фактором краха СССР и социалистического лагеря. Сейчас так же разлагается и идеология лагеря капиталистического, чему несомненны признак – быстро растущая популярность радикально-клерикальных течений ислама, заполняющих идеологический вакуум. Благодаря валу беженцев, накрывшему в 2015-ом году Евросоюз, сегодня мы имеем возможность наблюдать воочию столкновение двух разновидностей морали: архаичной (солидарно-клерикальной) и современной либеральной (индивидуально-иждивенческой). А тот факт, что госэлиты европейских стран не только позволили этому взрывоопасному столкновению произойти, но и своими безрассудными действиями прямо ему способствовали, лишний раз говорит о больших проблемах - как в обществоведческой науке, так и в компетенциях/мотивациях государственных элит развитых стран.
Вернёмся к временам незапамятным, к началу социальной эволюции, когда нулевой уровень научных знаний обеспечивал тотальное доминирование мифологического религиозного сознания. Логично, что первые рациональные зерна культурной общественной жизнедеятельности, найденные опытным путём, автоматически включались в божественный канон (как полезная приправа к популярным мифам). Ведь куда проще заставить глубоко невежественных людей делать самое необходимое для выживания племени и их лично (не покушаться на скот и женщин соплеменников, питаться с наименьшим риском отравления, мыть руки перед едой, живущим в пустыне обрезать крайнюю плоть и т.п.), посулив нарушителям божественные кары, нежели строго формулировать рациональные аргументы из области обществоведения и санитарии, а потом кропотливо вдалбливать их дремучей массе. Поэтому наиболее умные и прозорливые из наших предков, для лучшей сохранности и усвояемости эмпирически найденных критичных правил общежития, отразили их в религиозных догматах, освящённых божественным авторитетом, чем и обеспечили сохранение этих правил на века.
Сначала религиозная мифология имела ярко выраженный солидарный характер. Древние боги защищали всё племя/город/империю. Прижизненное благополучие и успех снисходил на весь коллектив верующих, содержавших нужный храм и его жрецов, а уклоняющихся от богоугодные ритуалов карал строгий человеческий закон (как за неисполнение и прочих солидарных обязанностей). Поскольку, в плане личной мотивации, «солидарные религии» явно проигрывали перспективе вечного спасения собственной души, со временем их повсеместно вытеснили душеспасительные вероучения с превалирующим индивидуальным вознаграждением, сулившие праведникам личное загробное бессмертие и блаженство, а вероотступникам – такую же персональную кару (вечный кипящий котел). Что служит дополнительным свидетельством состоятельности закона хронического либерализма, понятого и учтённого составителями вероучений две тысячи лет тому назад.
Позднее, когда индустриальная эпоха распространила биоэнергетическую избыточность на всё общество, включая нижние, неэлитные слои, а научный прогресс поставил крест на государственных религиях, и у простолюдинов строгая, солидарная мораль неизбежно вытесняется новыми нормами поведения, всё более либеральными, «чувственными», рассчитанными на регулирование государственными законами и карательными органами (либеральным кнутом и пряником), а не солидарно-общественной традицией и страхом божьим. Для возбуждения у плебеса солидарной мотивации (воспитания солидарной культуры) приходится использовать светские идеологии (государственные или оппозиционные), чем раньше втолковываемые, тем эффективнее действующие.
Исторический опыт постоянно доказывает - в закормленном обществе никакие религии и обычаи, даже «впитанные с молоком матери», никакие идеологии, не могут предотвратить победу либерализма и торжество шкурного принципа - «своя рубашка ближе к телу». Многолетний комфорт побеждает любой искусственно прививаемый солидаризм, разрушает любую солидарную культуру (Как в случае с уже упоминавшемся выше вырождающимся японским трудоголизмом и коллективизмом).
Единственная социальная группа современного общества, в которой поддерживается некое подобие солидарной идеологии и культуры (обычно – специфической, внутригрупповой) – господствующий общественный класс. Чтобы сохранять своё привилегированное положение и продолжать эксплуатировать остальные социальные слои, эта группа населения вынуждена классово солидаризироваться даже в биоэнергетически избыточных условиях (Точнее, только те люди, которые способны к солидаризации к себе подобными, которые способны массово проникнуться солидарной классовой культурой, имеют шанс стать господами.)

6. ЗАКОН ДЕГРАДАЦИИ ЭЛИТЫ И КУЛЬТУРА ДЕМОКРАТИИ.

Как уже говорилось, в ходе оптимизации информационных процессов, связанных с консолидацией/организацией человеческой массы, последняя неизбежно выстраивается иерархически, поднимая на вершину управленческую элиту, под руководством которой, с большим или меньшим успехом, подначальное общество решает задачи, требующие его коллективных действий. Чем выше иерархия и чем «массивнее» основание социальной пирамиды, тем сильнее в жизнедеятельности её высших начальников проявляются два момента.
Первый – непропорциональное численности ступеней иерархии перераспределение объединённой (коллективной) биоэнергии в пользу элитной верхушки, создающее последней зону повышенной комфортности (меньшей экстремальности), относительно подчинённой человеческой массы.
Второй момент – нейтрализация воздействия на элиту инструментов искусственной общественной солидаризации и мобилизации (религиозных культов, законов, обычаев, госидеологий и пр.). Властьимущие лучше чем кто бы то ни было понимают суть и назначение этих инструментов, полновластно (как правило) ими распоряжаются, рихтуют их по своей потребности и разумению, поэтому воздействуют эти инструменты на самих начальников/вождей гораздо слабее, нежели на главный объект их штатного применения – нижние слои населения. Особенно, когда с помощью этих же инструментов элита сознательно переориентирует вектор коллективных усилий с целей солидарных на - свои собственные, шкурно-либеральные.
В результате, для властьимущих создаются все необходимые условия ускоренной (относительно остального общества) реализации двух законов СЛМ – хронического либерализма и предельного комфорта. «Рыба гниёт с головы», что было замечено ещё в ранней античности. В силу особой важности, выделим феномен «элитного гниения» в отдельный закон «деградации элиты», гласящий что: Чем свободнее в своих действиях солидарная элита, чем большей долей биоэнергетики подначального коллектива она вольно располагает/распоряжается, тем быстрее её члены либерализуются (деградируют относительно стоящих перед ними солидарных задач), и вырождаются поведенчески (всё дальше уходя и от нормальных, «общечеловеческих» либеральных удовольствий в область чувственных «изысков»).
Соответственно, «несвободной в своих действиях элитой» будет такая управляющая верхушка, которая – или вместе с подначальным коллективом находится под давлением серьёзных внешних обстоятельств, сразу карающих за разложение всех без исключения, включая руководителей, или - подчиняется доминирующей общественной неэлитной силе, обеспечивающей селекцию властьимущих через аналогичное по оперативности и неотвратимости наказание.
Поскольку самая высокая и основательная социальная иерархия, с максимальной биоэнергетической дифференциацией, выстраивается внутри государственно организованного суверенного человеческого общества (государства, макрообъекта высшего уровня), то и деградировать «госэлиты» будут быстрее всех прочих. В пространстве ранее конкретизированных понятий «деспотия-демократия-анархия», реальное дисциплинирующее воздействие на госруководство неэлитной общественной силы (самих дисциплинируемых не включающей и им, непосредственно, не подчиняющейся) означает нахождение данного общества в состоянии демократии. Соответственно, известная с незапамятных времён органическая склонность любого начальства к бесконтрольности (как необходимое условие последующей деградации) будет эквивалентно стремлению к деспотии, а закон «деградации элиты» объясняет природно-хроническую форму этого стремления.
Понятно, что любой нормальный человек менее всего стремится оказаться под властью деградантов-шкурников. Но проблема в практической реализации этого очевидного нежелания состоит в чисто солидарном характере противодействия процессу элитного разложения. Ведь потенциальные борцы за оздоровление своих госэлит тоже подчиняются закону хронического либерализма, одно из следствий которого гласит, что критическая гражданская масса способна серьёзно озаботиться качеством своих руководителей и начать самоорганизовываться для повышения этого качества только в длительные экстремальные периоды. Когда же общество функционирует более-менее благополучно, когда всю предыдущую историю кризисы всегда сменялись периодами относительного благополучия - нормальное большинство предпочитает не забивать себе голову назревающими солидарными проблемами и политической самодеятельностью. «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится», особенно, когда «мужикам» с детства прививают аполитичность и индивидуализм, увлекают лозунгами вроде: «политика – грязное дело» и «политикой должны заниматься профессионалы».
Плюс, в кризисные периоды всегда возрастает роль централизованного оперативного госуправления, антидемократичного по своей сути. Что защищает даже самый разложившийся деспотический режим, заставляя общество ограничиваться сменой высших начальников (ротацией первых лиц), оставляя в неприкосновенности систему и аппарат (коней же на переправе не меняют!). В кризисы, не только демократия, но и простая коллегиальность – обычно откладываются до лучших времён. По прошествии же кризиса, когда жизнь общества снова идёт на лад, граждане автоматически теряют последний интерес к солидарным усилиям, а посткризисная госэлита, козыряющая признаками нормализации и антикризисными достижениями вверенных госучреждений, получает дополнительную общественную поддержку, снова отодвигающую перспективу демократизации правящего режима «до худших времён». Усугубляют сложности с поддержанием демократического порядка расхождения в солидарных интересах отдельных социальных слоёв, типичные для развитого, сложноорганизованного общества (в предельной форме эти расхождения - пресловутые «классовые противоречия»). Таким образом, если общество сумело пережить кризис не распавшись, не впав в хаос революции, то его, как правило, переживает и деспотия, ранее в нём действовавшая.
Можно рассматривать режим деспотии как своеобразную «потенциальную яму», все обитатели которой, как - элитные, так и – простолюдины, действуют, повинуясь наиболее естественной мотивации (либеральной), располагая минимальной информацией (обществоведческого плана), тратя минимум усилий на солидарное общественное благо – повышение качества государственного управления. Даже в 21-ом веке, когда изощренные инструменты представительной демократизации и свободный информационный обмен, казалось бы, дают возможность народам цивилизованным наконец покинуть яму деспотии, прецедентов самодеятельной, мирной демократизации «снизу» пока не наблюдается. Дворцовых переворотов на волне народного возмущения (обычно, подогреваемого искусственно) реализуется масса, а переворотов демократических – не одного (ниже это неочевидное утверждение будет подробно аргументировано). И это при всём при том, что высокая рентабельность общественных трудозатрат на нормализацию госэлиты уже достаточно очевидна, поскольку только она может сократить издержки общества, связанные с реализацией решений безграмотных, коррупционных, запоздалых и т.п. характерных для правления деспотов-деградантов (свежий наглядный пример таких издержек, достигших катастрофического уровня – постмайданная Украина).
Разрешить коллизию между солидарным характером усилий по улучшению государственной элиты и хронической аллергией нормальных граждан на солидарную мотивацию может единственный инструмент, который отвечает и за все прочие разновидности устойчивого (по историческим меркам) неестественного человеческого поведения – культура. То есть, в практике человеческой цивилизации должна появиться ещё одна важная культура – «культура демократии», информационной основой которой станет новая наука – «научное обществоведение». Не религиозные догматы и не знахарски найденные отдельные правилах (на которых основываются примитивные демократии архаичных обществ), а - нормальная наука (учёными развиваемая, экспериментально проверяемая, основы которой будут усваиваться гражданами ещё со школьной скамьи, наряду с началами других жизненно важных наук).
Ведь сами по себе жизненные тяготы и проблемы (исключая ситуации уже знакомые или простые, вроде нападения врагов, повторяющихся стихийных бедствий и т.п.) не содержат инструкций по их устранению. Они лишь стимулируют жертв обстоятельств генерировать спасительные идеи, «становящихся материальной силой, когда те овладевают массами». Но, в отличие от информации (всегда истинной по определению), идеи могут быть самого разного свойства, начиная с – истинных (адекватно отражающих реальность и коллективную биоэнергетику увеличивающих, ведущих к заветной цели), и кончая фантазиями абсолютно ложными, абсурдными (несущими своим адептам только потери, по причине отсутствия в них всякой информации). Что открывает возможность для инициирования таких массовых действий и образования таких социальных конфигураций, которые не приносят их участникам никакой реальной пользы, будучи, в лучшем случае, полезными только для небольшой группы заинтересованных лиц, обычно эти идеи и генерирующих. Причём, чем беднее и невежественнее потенциальные члены солидарных усилий (чем в большей степени они обделены биоэнергетически), тем легче и «органичнее» они становятся жертвами фантастов и жуликов.
Так, например, политика западных госэлит образца 19-го века, порочная как в силу далеко зашедшей элитной деградации, так и из-за своего узкоклассового характера, отстаивавшая интересы, исключительно, господствующей буржуазии, логично породила антигосударственные идеологии анархизма и коммунизма, нашедшие широкий отклик в многомиллионных народных массах (в тот период интенсивно эксплуатируемых). Их популярность усугубил эффект «снежного кома» - когда посредством информационного обмена сам рост рядов единомышленников воспринимается ими как приближение к заветному общему благу, одновременно подкрепляя этим ростом авторитет объединяющей идеологии. На этом начальном этапе в идейно возбуждаемой человеческой массе возникает даже некое подобие солидарной культуры (точнее - «революционной»), основанной на феномене быстрой идейной консолидации. (Когда положительный эффект от коллективных усилий ограничивается, исключительно, вовлечением в них всё большего числа людей и успешным распространением объединяющей идеи, что дополнительно мотивирует вовлечённых в процесс, вне зависимости от состоятельности самих объединяющих идей).
Как и положено концепциям ненаучным, все попытки практической реализации этих двух революционных идеологий привели совсем не к тем результатам, которые обещали основоположники анархизма и коммунизма. Даже простые попытки теоретически развить обе идеологии до конкретных планов строительства нового общества приводили к явно абсурдным, нереализуемым конструкциям. Соответственно, быстро сошли на нет и возникшие на основе этих идеологий квазидемократические культуры, несмотря на их высочайшую популярность в революционные периоды и многомиллионный охват.

7. ГЛАВНЫЙ МАКРОСОЦИАЛЬНЫЙ СУБЪЕКТ И ЕГО СОЛИДАРНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ.

Вернёмся к процессу социальной эволюции, идущей в направлении образования всё более сложных общественных конфигураций и макрообъектов (в которых, несмотря на численный рост обществ, реализуется всё та же неизменная индивидуальная человеческая СЛМ-природа). Вышеописанный процесс либеральной деградации государственной элиты означает, в частности, что созданные обществом инструменты (госучреждения) могут использоваться первой не на общественное благо, а на продвижение специфических шкурно-элитных интересов. Эта возможность, реализуемая повсеместно и явно влияющая на макросоциальное конфигурирование, требует уточнения взаимосвязи между целями (которые преследуют в своей работе госучреждения и другие общественные макрообъекты), мотивацией их человеческого наполнения и формой собственности этих инструментов (фигурой их реального хозяина).
В «атомизированной» человеческой массе (образованной, исключительно, субъектами микросоциальными, располагающимися в диапазоне - от отдельных индивидуумов и до минимальных, неиерархических коллективов), усреднённая по этой массе мотивация будет однозначно определять тип целей, преследуемых квантами этой массы в ходе своей деятельности. То есть, либерально мотивируемые работники/кванты а также любые их микроколлективы всегда будет действовать в направлении создания либеральных благ, а солидарно мотивируемые - всегда будут производить (действуя по своей мотивации) блага солидарные.
Повышение уровня социализации человеческой среды, развитие в ней устойчивых коллективов с многоступенчатой иерархией, с явно выраженной руководящей/элитной составляющей, нарушает однозначную связь между мотивацией работников и целями их согласованной деятельности. Становится не только возможным, но и довольно распространенным сочетание разнотипных - мотивации и создаваемого блага. Например, когда предприятие/учреждение из либерально мотивируемых работников производит солидарные блага (вроде профессиональных - милиции или армии, персоналу которых положено иметь постоянные средства к существованию и, следовательно, в устойчивом, «мирном» режиме мотивироваться/оплачиваться либерально, неся службу за оклад, хотя штатно они производят солидарное/общественное благо.) Или другой вариант рассогласования - когда вожди/элита солидарно мотивированного коллектива, демократически собравшегося и сорганизовавшегося ради создания какого-либо солидарного блага, начинают использовать подначальных работников для достижения собственных личных целей, злоупотребляя своим руководящим положением, устанавливая деспотию ради собственного шкурно-либерального благополучия.
Восстановить связность теоретической модели (и, соответственно, корректность анализа) позволяет введение в описание человеческой среды нового макропараметра – формы собственности макросоциального объекта. Эта форма, в отличие от усреднённой мотивации коллектива и режима управления им, всегда будет определять солидарно-либеральный тип биоэнергии (благ), производимой данным коллективом.
Например, вышеупомянутые госпредприятия, состоящие из либерально мотивируемых работников (контрактная армия, полиция и другие госслужбы), будут производить солидарные/общественные блага/биоэнергию в силу того, что находятся в солидарной собственности коллективного собственника (всего общества или его части), на благо которого они и трудятся. При этом уровень личного солидаризма штатных работников/служащих, если таковой имеет место, по закону солидарного преимущества повлияет лишь на эффективность работы их коллективов в целом, никак не отражаясь на выборе решаемых с помощью этих коллективов задач, за который теперь отвечает, исключительно, их хозяин/собственник.
Если наёмные управленцы (госэлита), назначенные или выбранные солидарным хозяином (их работодателем), перестают следовать его директивам, предпочитая использовать вверенное им госпредприятие в своих собственных, шкурных целях, и при этом остаются на своих местах, значит произошла пресловутая приватизация - объект управления уже находится не в солидарной собственности, а в - элитно-либеральной - своих начальников, и потому начинает выпускать благо принципиально иного типа.
Как видим, при любой разновидности хозяина сохраняется соответствие между формой собственности макрообъекта и целями/результатами его работы. Когда последним владеет элитная персона или их группировка, результат эксплуатации такой собственности всегда будет благом либеральным. Если же общество испорченного наёмного начальника заменяет на - добросовестного, преследующего общие цели, тем самым сохраняя за собой статус владельца и предотвращая отклонение «слуг народа» от курса на общественную пользу, то общественная собственность (госпредприятие) снова будет производить солидарное благо. Усиливает направляющий эффект формы/режима собственности технический прогресс, последовательно и многократно повышающий вклад в общественную биоэнергетику техники/инструментов, которыми, в отличие от человеческой компоненты, определённо владеет их хозяин/собственник, всегда используя в своих целях (перенося на них свою мотивацию автоматически и однозначно).
Современные «общественные науки» обычно записывают в коллективные собственники государства (государственной машины) всё общество, граждане которого (согласно конституции) солидарно и равноправно владеют госучреждениями и службами. Эта нехитрая манипуляция преследует чисто пропагандистскую цель - скрыть тот неприглядный факт, что от царя Гороха и по сей день реальным хозяином государства всегда является только привилегированная часть общества, его верхние социальные слои (или, что одно и то же, владеющие государством неизбежно становятся верхним, привилегированным слоем.
Возможность отчуждения госмашины в пользу небольшой части общества, подчинение её работы интересам этой части, по закону солидарного преимущества стимулирует наиболее активных и заинтересованных граждан объединяться для продвижения своих групповых интересов через обретение статуса хозяина государства. Для их обозначения, в случае если такие коллективные хозяева сочетают: представительность, обособленность (собственные солидарные интересы), активную солидарную борьбу с другими сообществами и разобщённой гражданской массой за статус хозяина общества – далее будем использовать привычный, обкатанный термин «общественный класс».
Если объединение граждан достаточно многочисленно (чтобы их общие интересы могли существовать только в форме солидарных) и достаточно устойчиво во времени и пространстве (чтобы защита солидарного интереса этих людей имела возможность принять государственную форму, то это и будет общественный класс. Хорошо видно, что производные от «класса» понятия: классовое единство, классовое сознание, классовые интересы, классовая борьба - при замене определения «классовый» на «солидарный», с добавлением идентификатора социальной принадлежности, создают полные смысловые аналоги. Очевидно, например, что «классовые интересы пролетариата/буржуазии» всегда будут эквивалентны «солидарным интересам пролетариата/буржуазии». То же касается и их - борьбы (действий), сознания, ценностей и т.д.
Так в буржуазно-демократическом обществе (типичном для первой половины 20-го века), хотя к избирательным урнам приходила масса пролетариев и других некапиталистов, формально охваченных демократическими институтами наравне с буржуа, вся реальная политика (набор соответствующих процессов и структур) локализовалась в сообществе крупных и средних собственников капитала. Именно эти люди составляли господствующий/правящий класс, согласованно действуя в политической области для достижения своих солидарно-буржуазных целей, целенаправленно влияя на конфигурацию общества, промывая мозги остальным гражданам через подконтрольные СМИ, управляя движением элитных фигур. Только коллективное буржуйское мнение (консолидированное институтами представительной демократии) служило источником решений государственного уровня, а классовые действия буржуазии, во многом, обеспечивали воплощение этих решений в жизнь, в том числе и через контроль за высшими госначальниками (госэлитой).
Кстати, так как классовая борьба ведётся за достаточно специфические блага и права, прежде всего - за управление производством благ общественных (за государство), то биоэнергию подобных коллективных усилий (более связанную с перераспределением влияния на государственные и общественные структуры, нежели - с отношениями/балансом в сфере непосредственного производства/потребления, обычно именуемых - «экономические») логично отнести к качественно иной категории, которую далее будем именовать «политической».
Подытоживая настоящую главу. Схема взаимодействия введённых в ней понятий сводится к трём простым правилам:
1. При любых сочетаниях факторов, макрообъектами в либеральной собственности всегда производится либеральная биоэнергия/блага, а - находящимися в собственности солидарной - биоэнергия солидарная.
2. Микросоциальные объекты (начиная с самого индивидуума) всегда находятся в собственности либеральной (своих «микрохозяев») и потому всегда производят такие же либеральные блага.
3. Когда достаточная масса микросубъектов по какой-либо причине мотивируются солидарно, она по закону биоэнергетического преимущества быстро «кристаллизуется» в макрообъект, приобретающий одну из двух возможных форм собственности, после чего начинает действовать по правилу №1.
4. Если общественный макрообъект одновременно является и макросубъектом (находится в солидарной собственности составляющей его человеческой массы, устойчиво самоуправляется демократически или деспотически), он становится общественным классом. Получив в свою солидарную собственность госмашину, общественный класс становится «классом господствующим». (Следующая глава)

Литература:

* Д. и Л. Палмер «ЭВОЛЮЦИОННАЯ ПСИХОЛОГИЯ»

Первая страница 1 2 3 4 5 6 Обсуждение теории СЛМ